В случае бунта заключенных-мужчин преступниц-«кобыл» ожидало захватывающее приключение с печальным концом
5676 заключённых были повторно осуждены во время нахождения в заключении за 9 месяцев 1955 года только в 16 автономных республиках и областях РСФСР. Из них 3331 человек получили новые сроки за бандитизм, разбой, изнасилование, крупное хищение и прочие тяжкие преступления. При этом во многих северных лагерях командовали воры в законе, которые порой не пускали охрану в свою часть зоны. Особо опасные преступники разгуливали вокруг лагерей расконвоированными. А в вопросах досрочного освобождения и выхода из зоны по состоянию здоровья творилось нечто невообразимое.
Воры в Бутырке
В начале 1920-х годов, когда отечественную криминологию охватила мода на изучение социальных корней преступности, различные исследователи занимались самыми разными аспектами проблемы. Пытались выяснить, к примеру, что толкает проституток на панель, в каком возрасте и при чьём участии. Они всерьёз сравнивали полученные данные с дореволюционными временами, с зарубежными странами и приходили к довольно занимательным выводам. Похожие исследования касались воровства, профессионального нищенства или бандитизма.
В первые годы советской власти в тюрьмах проявляли исключительную заботу о самых состоятельных арестантах
Но почему-то вопрос о поведении подследственных и осужённых в тюрьмах и прочих местах заключения либо оставался вне сферы интересов учёных, либо результаты немедленно засекречивались, и даже много десятилетий спустя, когда все сроки давности на все виды тайн прошли, эти документы запрещали копировать исследователям. В попадавшихся мне время от времени серьёзных работах находились весьма нетривиальные описания нравов в местах заключения.
В одном из таких описаний рассказывалось, что в первые годы советской власти сохранялись старорежимные правила содержания осуждённых в смешанных колониях, где между мужскими и женскими отделениями стояли не самые прочные заборы. Царские тюремщики делали это совершенно сознательно. Мужская часть, нуждавшаяся в разрядке, время от времени затевала мнимый бунт, ломала забор и прорывалась в женскую часть места заключения.
Начиналась настоящая вакханалия, во время которой самые авторитетные преступники для поддержания реноме обязаны были найти и изнасиловать самых авторитетных женщин-преступниц — «кобыл», как правило, активных лесбиянок. Если это случалось, то по неписаным тюремным законам, как говорилось в исследовании, «кобыла» должна была покончить с собой. Результат «бунта» в виде детей также вполне устраивал тюремную и гражданскую администрацию: женщину с младенцем отправляли на поселение в отдалённые края. В тюрьме освобождалось место, а местные власти получали остро нуждающиеся в заработке руки. О том, сколько освобождённых при этом возвращалось к преступному промыслу, в работе почему-то не упоминалось.
Гораздо более достоверная информация содержалась в многочисленных письмах советских чиновников, попавших в дома заключения за различные должностные преступления. Естественно, все они писали, что ни в чём не виноваты. Или по крайней мере, что совершили хищения или растраты ввиду пролетарского происхождения и малообразованности. При этом некоторые с той или иной степенью полноты описывали происходящее в местах заключения. Занимательные заметки о своём сидении оставил бывший левый эсер Николай Тутенков. После разгрома этой партии он присоединился к большевикам, был направлен на службу в Наркомат земледелия, возглавил кооператив, занимавшийся снабжением коллег, и был арестован за присвоение 700 кусков обоев.
Все попытки сделать профессиональных преступников квалифицированными швеями наталкивались на ожесточенное сопротивление воровской среды
В письме в ЦК ВКП(б) в 1927 году он так описывал советскую правоохранительную систему:
«Пробыв три месяца в Таганской и Бутырской тюрьмах в качестве арестованного, я невольно сделался наблюдателем тюремной жизни и её обитателей и заметил целый ряд недочётов, которые, по моему мнению, должны быть исправлены. Прежде всего, сравнивая тюремных обитателей бывших царских тюрем, в которых я дважды сидел как политический, с теперешними её обитателями, у меня сложилось впечатление, что население тюрьмы резко изменилось. Если ранее в тюрьмах было два определённых ярко выраженных типа — политические и уголовные, то теперь в значительной мере (свыше 50%) появился новый обитатель — это «преступник по должности». Этот новый обитатель представляет из себя такую пестроту, что определить его одним словом совершенно невозможно.
Слой этот в социальном отношении весьма неопределённый, и, примыкая одним своим крылом к буржуазии и так называемому «Нэпману», он другим своим крылом углубляется в чистого пролетария и крестьянина-батрака, включив в свою середину громадный процент интеллигенции. Если «политический» и «уголовный» каждый в своём роде были профессионалы и типичны, то совершенно этого нельзя сказать про теперешнего «должностного преступника». Боюсь ошибиться, но я вынес впечатление, что 90 из 100 сидят, что называется, по «первой судимости» и никакого типа «преступника» не представляют.
Если в одной своей части в этом слое возможны вполне сознательные должностные преступления и иногда с заранее обдуманным намерением навредить Советской Власти и её хозяйственному строительству, то в другой наблюдается нередко темнота и невежество и безысходная нужда, а в иных случаях и общие ненормальные условия современной работы, заставляющие иногда делать отступления от декретированных норм… Вот почему этот слой представляет из себя такой материал, где неизбежны многочисленные, подчас довольно грубые ошибки.
Следователи должны иметь большую чуткость, чтобы ориентироваться в таком сложном и запутанном материале, чего, к сожалению, пока не наблюдается. Чтобы не быть голословным, приведу несколько фактов: 1. заключённый Шульга, крестьянин одной из Западных губ., безземельный, служил несколько лет в Красной Армии, после демобилизации поступил надзирателем в концентрационный лагерь… В конце 1921 г. был арестован какой-то Губчека, закован в ручные кандалы (руки назад) и таким способом был доставлен в Москву при сопровождении четырёх конвоиров и при возмущении публики, ехавшей в том же вагоне. В Москве кандалы были сняты, и он был заключён в Таганскую тюрьму…
Тринадцать месяцев тянулось следствие, и дело наконец разбиралось в Народном Суде… Вся вина Шульги, по его словам, была в том, что он спрятал три лагерных берданки с тем, чтобы были для охраны заключённых в лагере годные винтовки или наганы, ибо с испорченными берданками нельзя было охранять, а обычные просьбы о выдаче оружия не помогали… Шульга представляет из себя такого крестьянина, которого, по его виду, во всяком случае к «неисправимому преступнику» причислить нельзя…
Однако и Народный Суд не исправил ошибку следственных властей и приговорил его к трём годам заключения, каковой приговор произвёл ошеломляющее впечатление на тюремных обитателей, хорошо знавших Шульгу как уборщика камер… И как нарочно, в этой же Таганской тюрьме сидит «Король воров» — Рыдлевский, который как профессионал совершил много громких дел и, кажется, за последнюю кражу на Кузнецком мосту бриллиантов и других ценностей на сумму до 100 000 рублей золотом осуждён также на три года. По словам других заключённых, этот «Король воров» говорил, что он обеспечил себя на несколько лет и думает после отбытия наказания уехать за границу, так как в России мало возможности совершать крупные дела».
Руководство ИТЛ предоставляло самую большую свободу самым опасным преступникам
Не менее интересными были и оставленные Тутенковым описания тюремных порядков:
«Тюремные порядки в Таганке, по моему мнению, ненормальны. «Нэпманы» пользуются многими привилегиями, пуская в ход «свои блага земные» и тем соблазняя низших служащих, получающих положительно грошовые оклады (кажется 100-150 миллионов на апрель)… Я не буду приводить отдельных примеров, но скажу, что «Нэпман» помещается в лучшие камеры, получает свидания не общие и не личные, а «сверхличные»… «Нэпман» имеет возможность вести регулярную переписку с находящимися на воле через курьеров, приносящих ответ через 12 часов, и т. д. Даже и профессионалы уголовные в Таганской тюрьме ухитряются пробивать себе дорогу к привилегированному положению и затем используют таковое по своему усмотрению.
За время моего сидения двое использовали такое положение в целях побега, каковой они благополучно и совершили, причём один из них, профессионал-бандит, приговорён к расстрелу. И вообще администрация тюрьмы (хотя мне говорили, что начальник тюрьмы коммунист) придерживается старых обычаев. Так, например, Пасха была отмечена как большой праздник — давалось очень много отпусков осуждённым арестантам на дом и два дня была улучшена пища с порцией мяса; пролетарский же праздник 1 Мая отличался от будничных дней тем, что не только не давалось мяса, но и порция чёрного хлеба была уменьшена на полфунта… (правда, впоследствии эти полфунта дополнительно выдали). Представители прокуратуры за всё время моего сидения в Таганской тюрьме ни разу не были; и мне говорили заключённые, что и до меня таковых они не видели».
Судя по другим письмам, нравы в Таганке и Бутырке отличались исключительной мягкостью. Из Вотской автономной области, нынешней Удмуртии, в 1928 году сообщали о правящих в тюрьмах бандитах и просили помочь навести порядок:
«Главари шайки судились раньше за разного рода преступления от 4 до 13 раз, некоторые из них уже были приговорены к высшей мере, но помилованы. Действия этих бандитов проявлялись: 1. в грабежах с избиением, 2. истязания прижиганием тела зажжённой бумагой, 3. установление и взимание арестантского налога, 4. устройство суда над новичками заключёнными, согласно приговора которого «виновные» приговаривались к похабным наказаниям: целовать половые органы, задний проход и т. п.».
Воры в законе
Казалось бы, после нескольких десятилетий существования советской власти, репрессий и многочисленных перетрясок кадров в НКВД, в правоохранительной системе, в особенности в ГУЛАГе, должен был наблюдаться железный порядок. Однако назначенный в июне 1953 года министром юстиции РСФСР Анатолий Рубичев после проверки мест заключения и судов, ведущих дела о преступлениях заключённых, пришёл в такой ужас, что в январе 1956 года отправил руководству страны совершенно секретный доклад о том, что происходит в ИТЛ.
Прежде всего Рубичева поразило количество совершаемых заключёнными преступлений:
«Материалы ревизий областных, краевых и верховных судов АССР, судебная практика Верховного Суда РСФСР и другие данные свидетельствуют о большом поступлении в суды дел о преступлениях, совершаемых заключёнными в исправительно-трудовых лагерях и за их пределами. Достаточно сказать, что лишь по данным 16 областей, краев и АССР, где имеется 37 постоянных сессий, за 3 квартала 1955 года было осуждено 5676 заключённых, из них 3331 человек, или 58,5%, за тяжкие преступления: бандитизм, разбой, изнасилование, крупное хищение и т. д. и 41,5% — за побеги».
Главной причиной творящихся в исправительно-трудовых лагерях беспорядков министр считал то, что там образовались и окрепли бандитские группировки:
«Обращает на себя внимание, что в исправительно-трудовых лагерях длительное время открыто существуют различные группировки заключённых, враждебно настроенные друг к другу, ставящие своей целью организованное нарушение лагерного режима, уклонение от работы и т. д. Некоторые преступники в лагерях ведут разгульный образ жизни, грабят и убивают других заключённых, терроризируют администрацию и охрану лагерей. Главари группировок устанавливают в лагерях свои правила, свои порядки».
«Мужики» практически в одиночку пытались сопротивляться повсеместной диктатуре «воров»
Как докладывал Рубичев, в зонах верховодили воры в законе:
«Группа так называемых воров в законе установила для себя правило, что каждый «вор в законе» должен существовать за счёт краж, грабежей, жить в лагере за счёт честно работающих заключённых, так называемых ими «мужиков», «работяг». Если лагерный режим вынуждает «вора» выходить на работу, так он не должен работать, а, действуя угрозами, добиваться записи в наряд выполнения и перевыполнения им нормы. «Воры» должны помогать друг другу во всех преступных делах, а уклонение от помощи рассматривается как отход от воровских «законов» и карается ими смертью.
«Вор» не должен оказывать какого-либо содействия органам власти, особенно давать правдивые показания органам следствия и суду и т. д. и т. п. Вопросы руководства преступной деятельностью и другие вопросы воровской жизни решаются «сходкой», для руководства преступной организацией выделяются руководители, т. н. «центровые воры», которые обеспечиваются за счёт других, для обслуживания их прикрепляются молодые воры — преступники, т. н. «шестёрки». Сами руководители редко участвуют в совершении преступлений, а если и участвуют, то для показа, как надо его совершать, а органам следствия подставляют другое лицо, заместителя, называемого «сухарем»».
В докладе говорилось, что заключённые делают всё, что им заблагорассудится:
«Всё это ещё усугубляется тем, что среди многих заключённых процветает картёжная игра, пьянки. Дело доходит до того, что в зоне лагерей заключённые имеют самогонные аппараты и гонят самогон из похищаемых ими продуктов. Особенно это имеет место среди бандитствующего рецидива, которые, пользуясь слабым режимом содержания, уклоняются от работы, играют в карты, пьянствуют, занимаются ограблением честно работающих заключённых.
Примером этого может служить дело Пикалова, Лебедева и других, рассмотренное Горьковским областным судом 27 августа 1955 года. Пикалов и Лебедев провоцировали заключённых на массовое неповиновение лагерной администрации, избивали надзорсостав, являясь организаторами группировки, систематически собирали сходки «воров», на которых принимались решения об убийствах неугодных заключённых и решались вопросы, связанные с бандитскими проявлениями в лагере, изготовили самогонный аппарат и систематически пили самогон, а также занимались игрой в карты».
Министр описывал в деталях, как именно группировки устанавливают свою власть в ИТЛ:
«Наличие группировок бандитствующего рецидива «воров», как это показывают судебные дела, очень часто приводит к различным столкновениям между ними. Например: в Магаданской области в г. Певек произошло столкновение между «честными ворами» и «нечестными ворами», в результате этого столкновения «победу» одержали «честные воры». В ознаменование этой «победы» уголовно-бандитствующий рецидив преподнёс своему руководителю кинжал с гравировкой: «Сайфулину в честь победы над суками и овладения городом Певек». В одном из лагерей Кировской области Жданов (он же Поляков, он же Попов), возглавляющий бандитскую группировку, по заранее составленному списку вызвал из других бараков в барак №3 заключённых Царькова, Юсупова, Мартынова и Опольского, где произвёл допрос, к какой группировке воров они принадлежат. Установив, что они принадлежат к другой группировке, приказал членам своей банды подвергнуть их избиению.
По отчетности лагерей больше и лучше всех трудились те, кто в действительности вообще ничего не делал
Жданов, Кузнецов, Полыковский и другие избивали Опольского, Царькова и Юсупова руками и железной трубой, а когда потерпевшие теряли сознание, их обливали водой, а Опольского наряду с избиением его железной трубой ещё поднимали на руках вверх, раскачивали и бросали на землю, после чего он умер. Подобные факты столкновений между группировками и расправы с заключёнными, не принадлежащими к бандитствующему рецидиву, далеко не единичны. Группировки бандитствующего рецидива «воры», ведя паразитический образ жизни и живя за счёт других, стремятся подчинить себе и держать в повиновении и страхе всех остальных заключённых. На этой почве они устраивают массовые беспорядки, убивают всех тех, кто отходит от их воровских традиций и становится на путь исправления».
О функционировании системы воровской власти в докладе говорилось:
«Вопросы убийства, совершения бандитских проявлений, учинения массовых беспорядков и т. д. они решают на воровских сходках и поручают их выполнение определённому кругу лиц. Так, в одном из лагерей Горьковской области Прудников-Андреев в ночь на 7 июля 1955 года в жилой зоне 6-го барака, 6-й секции собрал «воровскую сходку» заключённых, которая во главе с Прудниковым-Андреевым и Гусейновым решила убить Пугачевского, нарушавшего «воровские традиции», о чём последнему тут же было объявлено. Затем Прудников-Андреев приказал Пугачевскому лечь на пол, а Воробьеву предложил убить Пугачевского, сказав: «приступай», Воробьев, предварительно нащупав биение сердца у Пугачевского, лежавшего на полу, вонзил ему нож в грудь, после чего Пугачевский ещё был жив.
В это время Гусейнов, со словами «разве так режут», взял нож, вставил его в рану груди Пугачевского и несколько раз повернул этот нож внутри раны, в результате чего Пугачевский тут же умер. Заключённый Пугачевский по решению сходки был убит за то, что направил письменное сообщение оперативному уполномоченному лагерного пункта, которое было перехвачено заключёнными, о том, что в зоне лагерного пункта имеется подкоп, совершённый заключёнными с целью побега, и что для предотвращения готовящихся убийств необходимо изолировать ряд заключённых, в том числе Прудникова-Андреева.
В одном из 13 лагерей Магаданской области Нагорный, Перцев, Ковальчук и Незамаев по решению сходки «нечестных воров» организовали истязание над бригадиром — заключённым Чиковым, ударяли его об пол и наносили удары обухом топора по пяткам, в результате избиения через 20 минут Чиков умер. Эта расправа над Чиковым была учинена за то, что он пытался отойти от указанной группировки. Из этой же группировки Перцев и Нагорный убили Незамаева за то, что он изобличал их в убийстве Чикова. Нередки случаи, когда главари таких группировок понуждают других заключённых убийство брать на себя, чтобы уйти самим от ответственности. Так, Бажин, Сивков и Лесников (Магаданская область) 26 июня 1954 года в 9 часов утра вывели из барака в тамбур Белова, где и совершили убийство. После этого предложили заключённому Салтыкову вымазаться кровью убитого и взять убийство на себя».
Министр писал и о широчайших возможностях, которыми располагали воры в законе 1950-х годов:
«Подобные группировки заключёных представляют собою по существу устойчивые банды, которые действуют организованно, имеют своих руководителей, холодное оружие и даже денежные средства. Например, в Магаданской области группа «воров» пыталась дать взятку члену суда за то, чтобы суд не приговаривал их руководителя Сайфулина к расстрелу. Эту взятку они решили передать через врача лагеря, у которого следственные органы изъяли подготовленные для этой цели 80 000 рублей. Необходимо отметить, что администрация некоторых лагерей, видимо, проявляет полную беспечность в деле ликвидации этих преступных группировок».
Воры на воле
Больше всего Рубичева возмущало то, что лагерная администрация ничего не может противопоставить организованным группировкам и отдаёт им все рычаги управления:
«Признавая эти группировки, указывая на их существование в официальных документах, администрация лагерей узаконяет существование этих группировок. Об этом свидетельствуют многочисленные факты, в частности то, что в некоторых лагерях заключённые распределяются по лагерным пунктам не по характеру и тяжести совершённых ими преступлений, а по принадлежности к той или иной преступной группировке. Поэтому не случайно, что отдельные преступники обнаглели до того, что похваляются своей принадлежностью к той или иной преступной группировке. Есть случаи, как об этом сообщил начальник Западного горнопромышленного управления «Дальстроя» работникам МЮ РСФСР, проводившим ревизию судебных органов Магаданской области, когда тот или иной «вор» отказывается садиться в автобус, если там сидят заключённые, не принадлежащие к группировке «воров в законе»».
В конце концов недовольные действиями воров заключённые сами начинали наводить порядок:
«В Печорлаге группировка бандитствующего рецидива длительное время терроризировала т. н. «работяг», вымогала у них деньги, избивала, грабила. Из уголовного дела, рассмотренного в 1954 году постоянной сессией Верховного Суда Коми АССР, усматривается, что в результате бездеятельности администрации лагеря, заключённые, доведённые до отчаяния, решили сами расправиться с «ворами». В результате произошло столкновение, длившееся несколько часов, в котором приняло участие свыше 500 чел. Во время этого столкновения было убито 24 человека, многим нанесены телесные повреждения и причинён большой имущественный ущерб лагерю».
Министр отмечал, что авторитетные преступники пользуются в ИТЛ всё большей свободой:
«При изучении судебной практики Магаданского областного суда по делам о преступлениях, совершённых заключёнными, установлены многочисленные случаи расконвоирования особо опасных преступников, неоднократно судившихся за тягчайшие преступления. Тем самым создавались им условия для совершения новых преступлений. Так, заключённый Терехов, ранее судимый в 1945 году по Закону от 7.VIII-1932 года к 10 годам ИТК и в 1953 году — за разбойное нападение, и заключённый Кизин, ранее судимый за кражу, затем за побег из мест заключения и в 1949 году по ст. 59-3 УК на 10 лет лишения свободы, были расконвоированы и, пользуясь полным отсутствием за ними надзора, вооружившись холодным оружием, зашли в магазин, закрыли двери на крючок и ограбили кассу магазина, изъяв 4152 руб. выручки.
Заключённые: Александров, ранее судимый в 1949 году за злостное хулиганство, в 1950 году за бандитизм на 25 лет заключения в ИТЛ, и Бежин, судимый в 1949 году по ст. 59-3 УК и за разбой, были переведены на облегчённый режим и, пользуясь бесконтрольностью со стороны лагерной администрации, пьянствовали, приобрели обрез охотничьего ружья и нож и, выйдя на дорогу, остановили, угрожая оружием, автомашину и, ограбив шофера, привязали его к дереву, а сами на машине уехали… Также были расконвоированы Нешин-Иванов, судимый в 1944 г., в 1945 г., в 1946 г., 1947 г. за грабежи и побеги и в 1949 г. за убийство, и Бузин-Мурзин, судимый в 1947 и 1948 гг. за кражи и в 1949 году за бандитизм на 25 лет заключения в исправительно-трудовой лагерь, и Афанасьев, судимый в 1947 году по ст. 78 УК и ст. 2 Указа от 4.VI-1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и по ст. 70 УК Узбекской ССР на 25 лет заключения в ИТЛ».
Рубичев писал, что охрана порой просто ничего не делает:
«Нередко совершению преступлений способствует халатное отношение к охране заключённых со стороны надзирателей. Заключённые, находящиеся формально под конвоем, иногда свободно уходят с объекта работы или зоны лагеря, совершают кражи или ограбления и возвращаются обратно. Так, заключённый Колаченя М. П. вышел из зоны лагеря в пос. Певек (Магаданская область) и, взломав потолок помещения районного горнорудного Управления, пытался вытащить кассу, в которой было 48 000 руб., но не мог поднять кассу наверх и ограничился кражей других предметов, с которыми вернулся в зону лагеря. С объекта работы в Омсукчанском ИТЛ (Магаданская область) ушёл заключённый Грань, судившийся неоднократно за кражи, который был задержан на месте преступления при попытке проникнуть в магазин.
Надзиратель одного из лагерей Магаданской области отпустил без конвоя за зону лагеря 5 опасных преступников, в том числе Полякова, судившегося 5 раз за бандитизм и кражи, Поляков, выйдя за зону лагеря, пытался похитить из склада продукты питания и другое имущество, куда уже проник, но был задержан. Заключённые Сачков, Полянский, Абраменков и Яковлев, выйдя из зоны, пробрались на центральный склад пос. Красноармейский (Магаданской области) и похитили товаров на 18 000 рублей, которые принесли в зону лагеря. Группа заключённых в одном из лагерей Магаданской области систематически расхищала во время работы на складах Чукотстроя товаро-материальные ценности. Так, ими было похищено 6 бочек спирта, 4 ящика консервов, ящик папирос, конфеты, печенье, всего на 65 293 рубля».
Правящие в ИТЛ группировки, как сообщал министр, отработали систему быстрого освобождения нужных людей:
«Серьёзные недостатки имеют место в деле зачётов рабочих дней заключённым. Так, согласно ст. 20 Положения о лагерях, зачёты рабочих дней могут применяться через 6 месяцев с момента нахождения на строгом режиме в отношении особо опасных государственных преступников, в отношении осуждённых за бандитизм, умышленное убийство, разбой, воров-рецидивистов, осуждённых за совершение во время нахождения в местах заключения опасных преступлений.
Рассмотренные судами дела показывают, что нередко зачёты рабочих дней в лагерях производятся формально, на основе данных бригадиров и учётчиков, которые, как правило, сами являются заключёнными. В связи с этим многочисленны факты, когда рабочие дни начисляются тем заключённым, которые фактически не работают, главарям различных группировок, дезорганизаторам и нарушителям лагерного режима. Поэтому неслучайно, что некоторые особо опасные преступники, осуждённые к длительным срокам заключения, нередко незаконно пользуются правом зачёта рабочих дней и быстро освобождаются из мест заключения».
Осуждённые освоили технологию получения условно-досрочного освобождения, а также освобождения по состоянию здоровья. Министр писал:
«Неосновательность представления администрацией лагерей к досрочному освобождению лиц, заболевших тяжким неизлечимым недугом, а в ряде случаев и неосновательное их освобождение судебными органами приводит к совершению новых преступлений со стороны освобождённых. Так, Магаданским областным судом были освобождены как заболевшие тяжёлым неизлечимым недугом трое заключённых, судимых в 1951-1952 гг. за бандитизм, разбой и кражи. Однако эти «больные» после освобождения из лагеря при направлении их в г. Магадан для вывоза в центральные районы страны, встретив гр-на Дегтярева, относящегося к враждебной им группировке, убили его и труп бросили в уборную».
Много страниц в докладе министра юстиции было посвящено мерам, которые следует принять для исправления положения. Многие из них стали воплощать в жизнь. Но в 1959 году в справке заместителя генерального прокурора СССР Новикова о проверке жалобы заключённого говорилось:
«Штат работников лагерного подразделения полностью не укомплектован. Имеют место случаи спекуляции наркотическими средствами и водкой. Их продажей занимаются как вольнонаемные, так и заключённые. Из посылок, получаемых заключёнными, изымается много различных наркотических средств. На должности бригадиров действительно были назначены заключённые из числа уголовно-бандитствующего элемента — Захаров, Соловьев, Хакимов и Воронов, которые занимались сбором денег с членов своих бригад по 50 руб. с каждого под видом необходимости дачи взяток техническому руководителю и мастерам. Заключённых, не желающих уплачивать по 50 руб., бригадиры списывали из бригад по различным вымышленным причинам. В лагерном подразделении были выявлены 7 человек пассивных педерастов. 5 из них, как злостные нарушители дисциплины, переведены на строгий режим, а двое оставлены в этом же подразделении и находятся под наблюдением начальников отрядов. Фактов скотоложства в подразделении не установлено».